– А она согласится?
– Об этом я позабочусь.
Спускались мы тем же путем. Когда почти миновали Костин отщелок,
он сказал:
– Домой мумие не понесем. Не доверяю я Саньку. Да и Мартышке
тоже. Уж слишком он положительный. Спрячем мумие здесь. Я и место
присмотрел.
Он показал на высокий, пышный куст эфедры. За ним лежал большой
серый камень с
нишей внизу. Мы засунули туда мумие, прикрыли другим камнем.
– Не забудь, Олег, твое – справа.
– Быстро вы обернулись, – сказал Санек, когда мы пришли домой.
Он ревнивым оценивающимвзглядом посмотрел на наши рюкзаки.
За ужином Санек попробовал приготовленный Алисой суп и скорчил
гримасу.
– Что за пойло? – Алиса опустила голову. – Катюха, когда ты свою
подружку готовить научишь? – Он повернулся к Алисе. – У нас у
мужиков вкуснее получается! Не стыдно?
Алиса всхлипнула, вскочила и убежала в палатку. Катя сердито
посмотрела на Санька.
– Зачем ты так?
– Да ей слезу пустить ничего не стоит…
– Научится она готовить.
– И нечего ей стыдиться, – заметил Костя. Катя бросила на него
теплый взгляд, как бы благодаря за поддержку. – Это нормально, –
продолжил он жестким каким-то тоном.
– Мужики и должны лучше готовить. Лучшие повара – мужчины.
Лучшие портные – мужчины. У мужиков, в отличие от баб, ко всему
творческий подход.
– Неправда! – серьезно и горячо возразила Катя.
Из палатки доносился плач. Она пошла утешать Алису.
– Классно выразился, бригадир, – одобрительно кивнул Санек.
Лучшие повара у нас – Костя и Катя. А хуже всех, действительно,
стряпает Алиса.
Вечером, в нашей палатке, улучив момент, когда мы остались одни,
Костя тяжело вздохнул.
– Поговорил я с ней. Оказалась наотрез. Только со мной, всегда и
везде. Вот ведь привязалась!
Хорошо помню, что я почувствовал к Косте неприязнь. Хотя
прекрасно понимал, что он передо мной не виноват.
10
Погода стояла хорошая, ясная. Прежней жары уже не было. Работать
стало легче. Созрели яблоки. Были они мелкие, кисловатые, но вполне
съедобные. Росли в нашем ущелье барбарис и шиповник. Возле ручья –
облепиха. Но мы этими дарами почти не пользовались.
Барбарис слишком кислый, шиповник трудно есть, облепиху трудно
собирать.
А в нашем маленьком сообществе чувствовалось напряжение. И оно
росло с каждым днем.
Антон постоянно был угрюм, молчал. На путь истинный нас больше
не наставлял. Катя тоже приуныла. Костя разговаривал с ней с плохо
скрываемым раздражением. В нашей палатке жаловался, что она ему
опостылела. А Санек с Алисой вообще не церемонился. Грубил,
высмеивал, всячески подчеркивал, что она ему в тягость, доводил
иногда до слез. Она терпела, по-прежнему не отходила от него ни на
шаг.