— Ты куда прешься, оборванец? — монах схватил
меня за плечо и толкнул на паперть. Толкнул сильно,
так, что я сделал пару шагов, споткнулся о камень
и упал на колени. Внезапно уже знакомая вспышка словно
проткнула голову насквозь и я, схватившись за голову,
застонал, а перед глазами замелькали картинки чужого
прошлого.
— Куда прешься, оборванец? — охранитель схватил меня за
куртку и отшвырнул от входа в неф. А ведь я не собирался делать
ничего плохого, я всего лишь хотел помолиться Веруну, чтобы он
избавил меня от этой череды бесконечных страданий.
Щека болела так, что перед глазами мелькали звездочки, а
края раны никак не хотели сходиться. Я приложил ладонь ко лбу, так
и есть, начинается жар, и я не смогу никак его сбить, хоть ветку
раскалить и прижечь рану что ли? Так хоть шрам начнет
образовываться. «Прижечь» — это слово словно впечаталось в память.
Поминутно оглядываясь, я зашел в глухой тупик и сел возле стены.
Нужно сосредоточиться и попытаться вызвать в руках тот жар, который
испепелил убийцу Ложи, решившего повеселиться с мальчиком в
заведении для утех Марты. Нет, ни за что! Лучше сдохнуть от
воспаления крови. Я сжал кулаки, и на меня снова накатило то
чувство: паника, страх и протест, который перевесил все остальные
чувства. И тут я почувствовал, как кончики пальцев потеплели. Резко
распахнув глаза, я увидел, как на пальцах зарождается огонь.
Быстро, чтобы не передумать, я поднес палец к щеке и провел им
прямо по ране. Боль была такая, что я заорал, но сознания не терял,
хоть меня и мутило от запаха паленой плоти.
— Значит Марта решила, что может меня ослушаться, — раздался
тихий голос, заглушающий боль и заставляющий желудок завернуться в
узел. Магистр Лорен, собственной персоной. Как он меня нашел? —
Держи, — он стоял надо мной, разглядывая с брезгливым выражением на
красивом, но несущем печать порока лице. Рядом со мной на землю
упало несколько странных монет. — Всегда носи их при себе. Через
неделю ты немного стабилизируешься, и я тебя заберу.
— Зачем я вам? — с трудом разлепив пересохшие губы, спросил
я убийцу.
— Ты мой, мне тебя подарили,
а я не привык разбрасываться своей
собственностью, — он усмехнулся, развернулся ко мне
спиной и пошел из тупика, вертя в руке трость, будто
он самый настоящий пэр, а не убийца, сумевший
взлететь так высоко.