Он выглядел до безмятежности спокойным – скованные руки
безвольно висели вдоль тела, а взгляд блуждал по стенам дворца без
всякого смысла. Эмир почувствовал глухое раздражение. Он потянулся
в кресле, как бы невзначай, но так, что широкие рукава расшитого
золотом и мелким жемчугом платья натянулись, обнажив кисти рук… и
чужак вздрогнул, увидев сжатую в кулаке ленту.
Кажущаяся безвольность мгновенно сменилась кошачьей
настороженностью.
- Я наслышан об оскорбительности твоего поведения,
светлоголовый! – важно произнес эмир Юзух. – На тебя поступило с
десяток жалоб от местных жителей. Ты оскорблял людей словами и
действием, вел себя непочтительно по отношению к женщинам и даже
совратил…
- … изнасиловал, – глухо произнес чужак.
Слова он подбирал уверенно, но в голосе его звучал чудовищный
акцент.
- Что? – эмир сбился с мысли.
- Если вы о той дочери гончара, то я ее не совращал. Я взял ее
силой.
Судьба дочери какого-то там гончара ничуть не тронула Владыку
Варкаташа, но наглость чужака заставила его побагроветь от ярости.
В конце концов речь шла о его подданных!
- И ты смеешь мне в этом признаваться?!
- Я устал ждать, когда меня убьют… - так
же глухо проговорил светловолосый. – А ничего другого мне здесь не
предлагается. Я сотни раз предлагал свой меч, свою жизнь и свою
душу вам в услужение в обмен на свободу сестры. Но меня держат
здесь даже не как пленника, а как дрессированного зверя…
Глаза эмира блестели от гнева. Видя, что он едва сдерживается и
опасаясь за жизнь пленника, в которой еще была кое-какая
необходимость, Бата Мягкоголосый быстро шагнул вперед и закричал,
тыкая пальцем в светловолосого.
- Твоя жизнь итак принадлежит Владыке! Это его маджруки вытащили
тебя из клетки гейворийских разбойников, с пробитой головой и
ранами, в которых уже копошились паразиты. Ты был в беспамятстве, и
дэвы готовились полакомиться твоей душой, но рабы Владыки отмыли
тебя и наложили повязки на твои язвы! Лекари Владыки полностью
вылечили тебя, вернув не только здоровье, но и рассудок! Его
милостью ты до сих пор попираешь эту землю и дышишь этим воздухом!
Ты весь принадлежишь пресветлому эмиру, нечестивец…
- Владыке принадлежит только мое тело, – покачал головой
светловолосый. – С ним эмир волен делать что пожелает. Но то, на
что это тело способно, я могу отдать только сам. По доброй воле. А
я назначаю цену: жизнь и свобода моей
сестры.