Рывок сквозь кусты. Налетел на
индейца. Вместе с ним рухнули наземь, покатились по крутому склону.
Он схватил меня за раненое плечо и шею. Страхпули кончились: я
перестал бояться. Только злился. Я боднул его головой в лицо,
услышал, как нос ллота хрустнул об мой лоб.
Склон резко оборвался под нашими
спинами. Ллот упал в овраг, следом я. Мои руки и ноги заскользили
по стене глинистой земли, пока подошвы ботинок не уперлись в
твердое дно.
Я осмотрелся, опустил взгляд. В мои
подмышки словно впились ледяные когти. Страхпули тут же заполнили
невидимую обойму внутри.
Сизый дым окутал мои ноги, по самые
колени. Я угодил в газовую топь грибов Пахучников. И не было
гравипушки под рукой. Тяжелые дымчатые языки медленно ползли по
штанам вверх.
Ллоту не повезло еще больше. При
спуске его колени полусогнулись, серые щупальца опутали вместе с
ногами опущенную зеленую руку почти до локтя.
Свободная рука индейца выхватила нож
из-за пояса. Быстрый блеск стали. Я перехватил тонкое запястье у
своего горла. Индеец хрипло задышал.
– Ми моко!
«Я сильнее!» – пропел в ухо сахарный
голос переводчика.
Полминуты мы боролись, затем я вырвал
захватом нож. Ллот чуть не рухнул лицом в газ. Я успел дернуть его
за длинные волосы, удержав на ногах. Ллот стиснул зубы. Со
сломанного носа лиловая кровь капала на клубы газа. Ни капли страха
в желтоватых глазах – только глупая ненависть.
– Переводчик – язык ллотов, – сказал
я. – Перемирие.
Ласковый голос в навороченном
компьютерами наушнике пропел: «Макая».
Я повторил по слогам: Ма-кая.
Ллот вздрогнул и нехотя кивнул. Я
отпустил его. Пока мы боролись, газ поднялся мне уже до пояса,
индейцу – по грудь. Держа его на краю поля зрения, я снял куртку и
расстелил ее перед собой на твердом сером облаке. Облокотившись на
куртку, потянулся и вонзил нож индейца в отвесной склон оврага.
Вонзил как можно выше. Потом еще и еще. С нескольких ударов
небольшой металлический клинок вошел в глину по рукоять.
Сквозь толщи земли засияли
приближающиеся пучки векторов. Кончено, индейцы искали меня в
зарослях и пока не додумались заглянуть в овраг. Надо вылезать
быстрее, быстрее.
Как на брусе, я попытался подтянуться
на ноже вверх. С воплем ллот вцепился в рану на моем плече. Всю
руку пробрало до кости.
– Кретин, – вскричал я. Милая
переводчица перевела на ллотский. Увы, сквозь пелену боли я мог
ругаться только на великом и могучем. – Отцепись, фисташковый
баран. Себя погубишь, жабья отрыжка.