Тупые зубья чужой боли оцарапали мою
правую височную кость. Я повернулся к Юле. Кроме нас и фабрикоидов,
все покинули столовую. Красивое лицо девушки безразлично-спокойно
смотрело перед собой. Но внутри нее словно тиски сжимались, я
чувствовал!
– Стас, – сказала Юля, – мне нужно
идти приступать к обязанностям.
И тут до меня дошла моя собственная
боль в пальцах – так крепко я все это время впивался в ладонь Юли.
Я резко отдернул руку. На голубоватой нежной коже девушки остались
темные отметины.
– Прости, – выдохнул я. Юля молча
пошла к выходу. У двери она, не оборачиваясь, сказала:
– Сегодня я заботилась о Стасе.
Взметнулась напоследок черная лавина
спутанных волос. Вдруг подумалось: и, правда, не помешало бы
расчесать.
В инъекционной человеческие половинки
гешвистеров задирали правые рукава рубашек и по очереди подходили к
машинам, впрыскивающим «сыворотку». Зал немаленький, но пятьсот
детей набились в него так плотно, что и гравипушкой не
отшвырнешь.
Повсюду дыхание, пропахшее выпечкой с
завтрака. Оладьями. Жареной говядиной. Теми же хот-догами. Ароматы
дышали мне в лицо. А я позавтракал сегодня одной лишь
нервотрепкой.
– Слюни вытри, – сказала Мана, когда
я протиснулся к ней со спины. Ко мне бразильянка не повернулась. Я
провел ладонью по губам.
Очередь двигалась достаточно
медленно, чтобы произнести слово. Бесполезное ничего не меняющее
слово, а произнести его все же надо.
Я сказал: Прости.
Мана резко развернулась ко мне. Волна
черных волос хлестнула меня по щекам.
– Дарсис хотел ударить меня? –
прошипела девушка.
– Нет.
– Значит, ты хотел? – ее покрасневшие
глаза впились в меня.
– Конечно, нет, – отмахнулся я и,
оглянувшись по сторонам, зашептал:
– Мана, я уже говорил, что не знаю,
как это происходит. И почему.
Мана недоверчиво прикусила губу.
– Все из-за того, что я отобрала тот
кусок пиццы. Говорила мне мама: голодный омим, мужчина, –
сердитый омим. Теперь ты меня ненавидишь.
– Да нет же, – шикнул я. – Я не
передавал Дарсису ненависть, только чуток недовольства.
– Чуток? – рыкнула Мана. – Он чуть не
разбил нам головы!
– Черт знает, почему его переклинило,
и он набросился на тебя. Но Дарсис и правда ненавидит меня.
– Абсурдо, чушь! – теперь
очередь Маны отмахиваться.
– После того как я вытянул из него
всю ярость, он все еще пытался мне врезать.