Под кроватью пылился пустой рюкзак.
Вскоре в нем уместились все продукты из мешка, а также изолента,
нож, зажигалка, фонарик, тюбик антисептика, бинты и зеленый плащ
унгола. Я переоделся в плотный спортивный костюм, втиснул ноги в
походные ботинки.
Сзади скрипнула дверь комнаты. Юля
зашла, дергая ткань вечернего платья на плече.
– Стас, как его снять?
Я застыл с рюкзаком в руках. Юля
увидела его и сказала:
– То есть, Стас сбегает.
Мои руки слегка задрожали.
– Потайная молния сбоку под швом, –
выдавил я и надел на спину рюкзак. – Помочь?
– Нет, спасибо, – Юля снова
завозилась с платьем, ища молнию. – Когда Стас принесет утром букет
диких роз, пусть найдет где-нибудь новую вазу.
Я молчал. Юля дергала шов платья.
– Старую я разбила вместе с
аквариумом.
Я отвернулся и сказал:
– Корми рыбку каждый день. Только не
пиццей. Корм, который она ест, в тумбочке у кровати.
Поверх черных прядей волос Юли
засияли бледно-лиловые векторы. Цвет сожаления. Человеческое
чувство, неизвестное ананси. Или нет?
– Рядом со мной ты всегда был
несчастным, чувствовал себя никем.
– Пустым местом, – прошептал я.
– В пустоте рождаются звёзды, – Юля
бросила шов платья и выпрямилась. Любая супермодель позавидовала бы
ее осанке. – Многие ананси стремились к пустоте, ушли в нее,
пытаясь нас спасти.
– Разве те ананси ушли не в Свет? –
краем уха я слышал эти слухи очень давно, но не предавал им
значения. Как и всему на Люмене.
– Свет – портал. Мой народ
создал Свет, чтобы управлять незримым полем – силой, не дающей
Вселенной сжаться. По эту сторону Света нельзя по-настоящему
контролировать незримое поле. Поэтому избранные ананси ушли в
нулус, безмерное пространство внутри Света. Сотни лет незримое поле
ослабевает. Избранные должны были выяснить причину. Но никто из них
не вернулся.
– Скорее всего, я тоже не вернусь, –
я схватил Юлю за руку. – Пойдем со мной.
Юля высвободилась.
– Не могу. Нужно ведь каждый день
кормить рыбку.
– Издеваешься? – закричал я. –
Сначала помрешь ты, потом рыбка.
– Мне будут давать больше
психомоторных стимуляторов.
– Я видел Зерель! Никакие таблетки ее
не спасут. И тебя тоже.
Юля молчала. Глаза ее потеплели и
превратились из холодных золотых монет в две горсти горячего
речного песка. Это было так здорово! Но Юля молчала.
Никуда она не пойдет, осознал я. И
чуть не взвыл от обиды.