Я пошарил руками по земле, пока не
попался листок.
– Дарсис, ты что, хочешь меня
обидеть? Сам же рассказывал: этот обелиск черный как деготь.
– Не для южан. В их глазах обелиск –
золотой. Как солнечный свет, который он символизирует.
– О, как мило, Дарсис!
На обратной стороне листка новые
слова складывались в предложение, в маленькую надежду:
«Если не сможешь вернуться домой,
позови меня».
Я быстро схватил жестянку и засунул
ее в рюкзак.
Спустились по откосу к озеру. На
берегу Дарсис поручил нам с Маной собирать хворост для костра. Сам
«великий командир» взял на время у бразильянки гравипушку и побрел
охотиться в лесок у протоки.
Я все удивлялся, почему на всем пути
от Адастры почти не попадались съедобные ягоды и грибы. Чуть ли не
единственная добыча – редкая, истощенная, костлявая дичь. Кроме,
конечно, рыжего дьяволка, от которого мы сами драпали как
зайцы.
Темнело. Что-то зашуршало в кустах
рядом. Я мигом состряпал страхпулю – материала хватало с лихвой.
Между листьями показались кудрявые завитки. Я выдохнул.
– Не пугай так.
Мана вылезла из зарослей с корягой
наперевес. Моя бунда предательски заныла. Какое-то
колдовство вуду.
– Намекаешь: я так загорела, что
сливаюсь с темнотой?
– Скорее, твой страстный взгляд даже
не намекает – вопит! – мы втроем займемся сейчас чем-то
непристойным.
Темнота совсем не скрывала, как
вспыхнул румянец на ее почти черных щеках. Как и светло-фиолетовые
векторы возбуждения-любопытства.
– Что? Втроем?
Она бросила взгляд в сторону
деревьев, куда ушел Дарсис.
Я сказал: Ага. Подобрал ветку,
глянул, как сильно она сжимала корягу, и спросил:
– А это не слишком? Хотя, чем черт не
шутит! Я так-то не против. Что-то новенькое попробую, да и ты
перестанешь разрываться между нами.
Мана замялась, все же подняла корягу,
словно отгораживаясь ею от меня.
– Нет. Так же неправильно. Вообще это
слишком, по-моему. И Дарсис рассердится… – вдруг она отвела корягу
в сторону, раскрывшись, словно жемчужина в устрице. – Или, думаешь,
нет?
Я хмыкнул.
– Давай быстрее сделаем это, пока
твой ревнивый ассасин не застал нас.
– Ч-что?
– Все останется в секрете между нами
тремя.
Ее лицо вытянулось.
– Кем это – тремя?
– Тобой, мной и корягой, кончено.
– Ах ты, извращенец!
Я едва успел отскочить: коряга
пробила листву за спиной и улетела в ночь. Мана отвернулась и пошла
прочь.