Владимир принес братину с холодной
водой и вылил мне на голову. Мне сразу полегчало, и я обмякла в
руках Яра.
– Она – берсерк, – восхищенно
прошептал кто-то из младших. – Берсерки такие: вроде тихие, а в бою
в них словно бес вселяется.
– Я буду нормально себя вести.
Отпусти меня, – попросила я Яра. Тот убрал руку. Тем временем в
себя пришел Бранимир. Яр и Тор встали у него по бокам, готовясь в
любую минуту защитить меня.
Бран встал с видимым трудом. Но он не
собирался бить меня. Он лишь плюнул и сказал:
– Поднять руку на своего тренера –
последнее дело. Вон из моего клуба, сука. Вы все свидетели, если я
еще раз увижу Элю здесь, она умрет.
Я хотела встать перед ним на колени и
умолять, умолять оставить меня в клубе, но не могла. Я готова была
целовать его ноги и облизывать его раны, но не могла. Я мечтала
попросить о помощи у Яра и Владимира, но не могла. Все-таки я была
воином. И у меня была гордость. И гордость восторжествовала над
любовью.
В тот момент я словно умерла. Я
абсолютно спокойно дошла до раздевалки, сняла с себя всю одежду до
нижнего белья, и тут до меня дошло, что все закончилось. Я больше
не буду переодеваться в этой каморке, щебеча с девчонками. Шутить с
товарищами, вставать в спарринги. Я больше не была невестой
Бранимира. И «Радомир» – больше не мой клуб.
Я совершила невозможное и невероятное
– подняла руку на своего тренера и жениха. Эта мысль ужасала. И
тогда я в одном белье распростерлась на холодном каменном полу и не
заплакала, завыла.
Ко мне подходили ребята. Гладили,
обнимали, просили одеться. Некоторые откровенно ласкали мое
измученное тело. Все-таки я была красивой и совсем юной, что бы ни
говорил Бранимир.
Но я ни на что не реагировала. Когда
Тор сказал, что восхищается моим поступком, я заплакала еще
сильнее. Наконец, Маша смогла одеть меня. Я вытерла слезы и резко
оттолкнула ее. И побежала изо всех сил к подвесному мосту. Тому
самому, где мы заключили обет быть вместе до самой смерти. Перун
его услышал, так пусть теперь забирает мою жизнь, потому что я
больше не могу дышать...
Я думала о том дне, когда Бранимир
чуть не убил меня. Тогда еще любила его, теперь – нет. И поняла,
что не прощу никогда. Я бежала, глотая прохладный весенний воздух.
И задыхалась, но мне уже было все равно. Я знала, что жить остается
считанные минуты, и в тот момент была почти счастлива.