Обычно речь идёт про то, что новый
астронавт по возвращению вниз должен организовать вечеринку, но
Эндрю не совсем наш, он из Пентагона, поэтому Фрэнк вовремя
останавливается.
– Спасибо, – говорит Эндрю с
напряжением.
Тем временем небо наливается
чернотой, той, которую можно увидеть только за пределами земной
атмосферы. Звёзды не мерцают – они светят ровным холодным светом.
Сейчас перегрузки наиболее беспощадны: они достигают трёх же. На
какой-то миг возникает невесомость – это отделилась ступень. Тут же
включаются собственные двигатели корабля – мы ещё не на орбите.
Многотонный топливный бак проваливается в гравитационный колодец,
чтобы приземлиться на плавучую платформу в Атлантике.
– Отделение конуса и щитов, –
сообщает невидимый оператор.
Куда-то вбок улетают защитные
пластины, через пару часов они сгорят в атмосфере. В первые минуты
невесомости кружится голова – вестибулярный аппарат не может
разобраться где верх, где низ. Все эти самолёты, свободным падением
создающие невесомость, нужны именно для этого – приучить внутреннее
ухо к работе наверху. Во многом потому же астронавтов в НАСА в
основном отбирают из пилотов – в результате регулярного выполнения
трюков высшего пилотажа вестибуло-окулярный этап адаптации
сокращается до минимума. Вестибуло-окулярный – потому что глаза
видят потолок и пол космического корабля, а рецепторы равновесия
внутреннего уха этого не подтверждают.
– Хьюстон, это «Асклепий». Мы
поднялись на промежуточную орбиту, телеметрия в норме, запрашиваю
курс к МКС, – тараторит Фрэнк.
– «Асклепий», слышим вас хорошо.
Передаю программу. Парни с МКС просили поторопиться. Удачи!
Бортовой компьютер принимает данные.
Обычно астронавтам нужно время прийти в себя, но сегодня всё идёт
через задницу.
– Коллеги, вы как? – спрашивает нас
Фрэнк.
– Я в норме, – отвечаю пилоту.
Эндрю молчит. Оборачиваюсь в сторону
инфекциониста – он обмяк в своем ложементе, похоже без сознания.
Отстегиваю ремни, перебираюсь к Эндрю. На осмотр уходит меньше
минуты.
– Хьюстон, это «Асклепий», – сообщаю
оператору внизу. –Прошу внимания, говорит Дуглас Кроули.
– Дуглас, мы слышим тебя.
– У Эндрю Филлипса джи-лок. Губы
цианотичны. Зрачки расширены, реакция на свет отсутствует. Пульс
нитевидный, почти не прощупывается. Мне нужны данные из его
амбулаторной карты либо консультация медика, у которого он проходил
комиссию. В первую очередь черпно-мозговые травмы в анамнезе. И ещё
интересует кардиограмма.