Эндрю открывает глаза.
– Не шевелись, старайся дышать
глубоко и ритмично, – говорю ему. – Вдох-выдох, вдох-выдох.
– Похоже я отключился, – извиняется
Эндрю. – Кружится голова.
– Это нормально, реакция на
невесомость. Продолжай дышать. Хьюстон, Филлипс пришёл в себя,
жалуется на головокружение.
– Вас понял, «Асклепий». Дуглас,
медицинскую службу уже ставим на уши, дай пять минут, и мы
организуем прямую линию.
Пять минут превращаются в пятнадцать,
но ответ из Хьюстона приходит.
– Дуглас, говорит Энди Миллер, –
голос заместителя начальника службы медобеспечения НАСА звучит
виновато. – У Эндрю патология сердечного клапана.
Это бред, такого просто не может
быть. Многочисленные проверки, медицинские тесты – весь этот фильтр
отбора создан для одной единственной цели – чтобы нездоровый
человек не оказался на орбите.
– Как пропустили?
– Неправильный вопрос, – раздается в
наушниках голос Лесы Роу. – Правильный вопрос звучит так: что
теперь делать?
– Астронавт Эндрю Филлипс остаётся на
борту дракона до окончания миссии, – официальным тоном сообщает
Миллер. – Руководство медицинской частью миссии переходит Дугласу
Кроули. Дуглас, постарайся как можно быстрее разобраться с
проблемой на станции и вернуть парней вниз.
– Энди, я не инфекционист, – грустно
говорю в эфир.
– Дуглас, осматриваешь пациентов,
пакуешь их в скафандры и опускаешь вниз, – уверенно говорит Миллер.
– Тяжелых направляешь в дракон, внизу их ждёт медицинская служба. С
двумя наиболее здоровыми пациентами опускаешься вниз на Союзе – у
него район приземления два локтя по карте.
Действительно, конструкторская мысль
русских инженеров пошла замысловатым путём. Если дракон
приземляется в указанную точку с погрешностью в несколько ярдов, то
русские, руководствуясь девизом «мимо России не промахнёшься»,
отказались работать над точностью посадки и снабдили Союз МС
системой связи и пеленгации, позволяющей обнаружить спускаемый
аппарат в любой точке земного
шара.
– Вас понял, Хьюстон. Энди, не уходи
далеко, мне может понадобиться консультация. Конец связи.
Это моя мелкая месть Миллеру за
происходящее. Если он планировал что-то на сегодня, пришла пора об
этом забыть.
Девять минут перегрузок – это,
безусловно, самая тяжелая, но далеко не самая продолжительная часть
маршрута дракона. Полёт к МКС, считая от старта до стыковки,
составляет чуть менее шести часов – четыре витка вокруг Земли.
Львиную долю этого времени составляет коррекция орбиты. В начале
века между стартом ракеты и стыковкой проходило невообразимое
количество времени: тридцать четыре витка или около двух суток.
Современные компьютерные программы позволяют сократить это время в
шесть раз. Можно и быстрее – грузовые корабли по двухвитковой схеме
сближения проводят в пути меньше четырех часов. Но когда на борту
корабля астронавты, безопасность становится приоритетнее
скорости.