Только сейчас поняла, что мы так и
стоим перед дверью. Что я в домашнем платье, простоволосая, и что
он на меня смотрит… совсем не так, как смотрел раньше. Внимательно,
немножечко удивленно, словно заново узнавая.
— Ой, — сказала я и полезла в
кармашек за ключами.
— Позволь помогу. — Ирвин отнял у
меня ключ, отпер дверь и слегка поклонился. — Леди вперед.
За то, что забыла выключить свет,
когда уходила, мистер Холл открутил бы мне голову. Но к счастью,
хозяина здесь не было, поэтому я закусила губу и обернулась, чтобы
получше рассмотреть Ирвина. Темно-красная форма с серебряными
нашивками, форма энгерийского офицера, делала его строже и жестче,
черты стали более резкими, кожа — темнее и грубее, а вокруг глаз
обозначились едва уловимые морщинки. Оно и неудивительно: в
энгерийской колонии, Рихаттии, солнце очень-очень жаркое. В свое
время я перечитала об этой стране все, что могла найти. Наверное,
могла бы сдать экзамен по истории, географии и традициям без
подготовки даже сейчас. Как раз потому, что Ирвин туда уехал.
— Какой же ты стал… — прошептала
я.
— Какой? — переспросил он,
внимательно глядя на меня.
— Совсем… — Кажется, я впервые не
могла подобрать слов. — Солидный.
— Солидный, мисс Руа? — Он
нахмурился. — Это все, что вы можете обо мне сказать спустя столько
лет?
— Серьезный. Строгий.
Умопомрачительный. Так лучше?
— Гораздо. — Вокруг глаз заискрились
лучики «солнечных» морщинок.
— Ты надолго вернулся?
— Навсегда. Если так можно
выразиться, когда ты военный.
— Ооох! — Я взвизгнула и не
удержалась, чтобы снова его обнять.
— А ты рисуешь. — Он кивнул на
занавешенный тканью мольберт за моей спиной. — Все-таки рисуешь,
Шарлотта. Я всегда знал, что ты своего добьешься.
Хотела рассказать ему про выставку,
но не успела.
— А это кто у нас там? — Ирвин
смотрел куда-то на пол, и я проследила его взгляд. Оказывается,
пока меня не было, мисс Дженни вытащила месье Ормана из-под тахты и
устроилась прямо на нем.
— Это… набросок. Ничего интересного,
у меня их целый альбом.
— Вообще-то я спрашивал про пушистую
прелестницу. Но для меня все, что ты рисуешь интересно, — снова на
удивление серьезно сказал он. — Я до сих пор храню портрет матери,
который ты мне подарила перед отъездом.
Я слегка покраснела. Портрет его мамы
написала с большой картины, висящей в семейной галерее Фейберов.
Правда, даже представить не могла, что он не только не забыл, но и
сохранил этот листочек, в который я вложила столько сил и
любви.