— Ирвин… — Кажется, от счастья я
совсем растеряла манеры. — Хочешь чаю? Ой…
Чайник остался на лестнице, но прежде
чем успела сделать шаг, Ирвин рассмеялся.
— Куда?
Он вышел за дверь, а я метнулась к
столу. Смела в сторону карандаши, палитру и кисти, столкнула мисс
Дженни в сторону, а набросок сунула к остальным в альбом. Посильнее
натянула рукав, прикрывающую магическую закорюку, вытащила чашки,
печенье и оперлась о спинку стула, как ни в чем не бывало.
Кто бы мог подумать!
Ирвин-Ирвин! Когда он уезжал, не
очень хорошо расставшись с отцом (виконт изначально был против его
службы), я думала, что могла бы ему писать. Но сколько мне тогда
было? Одиннадцать. Леди Ребекка отняла у меня первое же письмо, а
следом и адрес, и мне даже нечего было ей возразить. Глупая
девчонка, в один день лишившаяся старшего брата и лучшего друга,
ночами рыдала в подушку. Понемногу привыкала к Лигенбургу без
Ирвина, но к жизни без Ирвина так и не смогла.
Я рисовала его, только его и
рисовала, складывая наброски в учебные альбомы — туда, где никто не
мог их найти. А потом образ начал стираться из памяти, и остались
только штрихи моих воспоминаний. Которые я тоже сохранила до
сегодняшнего дня.
Ирвин вернулся минут через десять, от
чайника бодро поднимался пар. Поставил его на стол, но в ответ на
мое приглашение только покачал головой.
— Шарлотта, остаться не получится. У
Роберта мальчишник, я и так уже бессовестно опаздываю.
— Я уже готова этого Роберта
покусать!
— Прости его, он безумно влюблен, а
это самое серьезное оправдание. — Ирвин широко улыбнулся. — Тем
более что я зашел пригласить тебя в Милуотский парк. Ты же свободна
в воскресенье, верно?
Воскресенье — единственный день,
когда у меня не бывает занятий с Илайджей. Граф Вудворд был столь
любезен, что даже не стал вычитать его за приближающуюся пятницу —
день открытия выставки, на которую я выпросила себе выходной.
— Разумеется!
— В таком случае в воскресенье, в
полдень, я буду у этой самой двери, мисс Шарлотта Руа. Что
скажете?
— С радостью принимаю ваше
приглашение, милорд Лэйн.
Я присела в реверансе, а Ирвин
отвесил мне шутливый поклон. Мы еще раз обнялись, а когда за ним
закрылась дверь, подхватила мисс Дженни на руки. Скинула туфельки и
от души попрыгала на тахте, которая протестующе скрипела. Счастье
переполняло меня до краев. В меня даже чай с булочками не полез —
столь велико было радостное возбуждение, поэтому я убрала со стола
и легла спать. Писать в таком состоянии тоже бессмысленное занятие:
когда все внутри переворачивается от радости, сложно
сосредоточиться на сюжете.