Раздел оказался большим и муторным, а
еще — без картинок. Поэтому приходилось вчитываться в механизм
действия заклятий, зевать и покусывать губы. Всевидящий, как в этом
вообще кто-то разбирается?
Веки становились все более тяжелыми,
не спасал даже яркий свет артефакта. В определенный момент я
поймала себя на том, что чуть не упала в книжку лицом, дернулась,
и…
— Могла бы просто спросить у меня,
Шарлотта.
Ой, нет. Нет, нет, нет. Только не
это.
Я что, опять сплю?
— Быстро учишься. Умная девочка. — От
этого голоса хотелось не то сбежать на край света, не то… утонуть в
нем. Он напоминал гипнотическую вуаль, наброшенную на сознание,
приковывающую к своему обладателю невидимыми, но прочными цепями.
Даже не оборачиваясь, я знала, кого увижу за спиной.
— Учусь? Чему?
Трость легла на мое плечо,
набалдашник уперся в книгу, отодвигая ее в сторону.
— Здесь ты ничего не найдешь.
— А где найду? — Я все-таки
обернулась.
В конце концов, если это сон, то во
сне можно многое себе позволить.
— Уже пытаешься управлять снами.
Невероятно. — Он обошел меня и встал у стола.
Легко касаясь его кончиками
пальцев.
— Разве снами можно управлять?
— Большинство людей даже не отдают
себе отчет в том, что спят. Не говоря уже о том, что с ними
происходит. Не говоря уже о том, чтобы пытаться выстроить сюжет сна
по своему разумению. То, что ты на такое способна, очень… — он
смягчил последнее слово и повторил его так же мягко, словно пробуя
на вкус, — очень странно.
Это действительно странно. Особенно
если учесть, что мы разговариваем во сне.
— Может, уже снимете маску?
— Может быть и сниму. А что снимешь
ты? Взамен, Шарлотта?
В голос снова ворвались певучие
нотки, в которых разум увязал, как в паутине.
— А что вы хотите?
— Хочу снять с тебя нижнее
платье.
Я приподняла брови.
— Не слишком ли за одну маленькую
маску?
— Не слишком ли? Секрет твоего долга,
— он коснулся моего запястья, — и мое лицо. Выбор за тобой,
Шарлотта.
— Я согласна.
Слова сорвались с губ раньше, чем я
успела их остановить. Но в самом деле, что мне терять во сне?
— Даже не сомневался, — ответил
он.
А потом его ладонь легла на маску,
отнимая ее от лица.
Я ожидала увидеть все, что угодно:
ожоги на пол-лица или шрам, пересекающий щеку через висок, любое
другое уродство, но стоявший напротив меня мужчина был очень
привлекателен. Пожалуй, привлекателен чересчур, с таких пишут
картины из-за образа, вдохновляющего своими противоречиями. Черты
лица правильные, отмеченные свойственной мужчинам жесткостью,
высокие скулы и тонкий нос, придающий его облику пугающую хищность.
И вместе с тем — удивительно мягкий контур рта и линия
подбородка.