Глава 1. Бесовское сознание.
В себя я приходил долго и неохотно. Башка трещала, как после хорошей попойки, а в затылке пульсировала боль. Губы пересохли, а во рту не оказалась ни капельке слюны. Я сухо кашлянул, разлепил пудовые веки и увидел кромешную тьму. На миг я даже со страхом подумал, что ослеп. Мало ли к чему приводят удары по затылку…
Однако уже в следующее мгновение мой нос втянул знакомый затхлый запах с пикантными нотками разложения. Кажись, я в подземелье. Да ещё со связанными за спиной руками. Ну хоть на стул посадили, а не на бутылку. Но кто же так лихо спеленал меня? Есть у меня одно не лишенное логики предположение. И оно буквально через несколько секунд подтвердилось.
В темноте чиркнула спичка и тусклый свет озарил небольшое помещение, вырубленное в толще серой скалы. В нем помимо меня оказался еще усмехающийся ректор, который восседал на потертом стуле с высокой узкой спинкой.
Он зажег спичкой керосиновую лампу, а затем метнул на меня немного изумленный взгляд холодных глаз и просипел:
– Гляжу, ты не удивлен.
– Я скорее напуган, нежели удивлен, господин ректор, – почти честно ответил я, лихорадочно соображая, как спасти свою задницу. – А чем вам не понравился кабинет в академии? Зачем вы доставили меня сюда, да ещё столь болезненным образом, который нарушает все права студента.
Старик поставил лампу на пол и стал цепким взглядом миллиметр за миллиметром ощупывать моё встревоженное лицо.
Увиденное заставило его усмехнуться и проронить:
– А ты любопытный экземпляр, Виктор Полянский.
– И редкий. Меня ни в коем разе нельзя убивать, сударь, – проговорил я и растянул губы в заискивающей улыбке.
– Посмотрим, – дернул пергаментной щекой дедок, подался ко мне и спросил: – Что ты почувствовал, когда там, в кабинете, коснулся моей руки?
– Уважение, – солгал я и торопливо добавил: – Господин ректор, ну что за повод похищать студента из-за того, что он отдернул руку? Я же пояснял, что в последнее время жизнь порядком расшатала мои нервишки.
– Ох, Виктор. Не лги мне. Я насквозь тебя вижу, – покачал лысой головой аристократ и снисходительно заверил меня: – Мне твое вранье кажется наивной попыткой трехлетнего ребенка обмануть взрослого. Ты почувствовал бесов?
– Каких бесов? – сделал я честные глаза и ощутил лютый холод, вцепившийся в мой позвоночник. После упоминания бесов, ректор точно не оставит мне жизнь.
