Олюшка, через силу побеждая нудное школьное бремя, не блистала среди своих сверстниц превосходными знаниями. Нет, она вовсе не отвергала прописные истины мудрейших провидцев науки. Ей был симпатичен гениальный ум пророков, который выстроил для всех остальных людей удивительно простейшую теорию сотворения единого мира. Общий смысл всех мировых открытий, подробно преподносимый на бесконечно долгих уроках всезнающими учителями, Оле был ясен, но вот дома твердо закрепить с помощью учебника пройденный уже материал, а тем более заучить наизусть формулировки предметов для нее было делом практически невозможным. Отчего учиться в школе постепенно взрослеющей Олечке становилось из года в год все скучнее и неинтереснее. Но как бы там ни было, к своим шестнадцати годам она неожиданно распустилась неповторимой красотой. Это очевидное и естественное явление мгновенно оценил Кирилл, живущий в одном дворе с Олечкой. Уверенный и преуспевающий в жизни мужчина приложил немало усилий для того, чтобы миленькая Оля, еще до выпускных экзаменов в школе, легко превзошла по красоте на городском конкурсе всех местных претенденток. Теперь, при смелом восхождении к ореолу славы, благодаря поразительной смекалке Кирилла, у красавицы Ольги начали появляться опекуны-папашки.
Распаленные страстью эти лысые и пухленькие, остро пахнущие потом женские сердцееды, жадно тянулись к прелестям красавицы. Правда, обескураженные полной некомпетенцией в амурных делах девицы, использовать свой шанс еще разок, как правило, не решались. Раздосадованные нелепой оказией самцы-первопроходцы, как бы заглаживая досадную промашку, беспрепятственно раздвигали все непредвиденные преграды на пути этого неразвращенного дитя. Надежно подталкиваемая Олечка стремительно продвигалась на пьедестал почета, с недосягаемой вершины которого, упоенная счастьем, дерзко смотрела на экземпляры, стоящие ниже:
– Рано вам сюда, дорогие мои, – злорадствовала Олечка.
– Успеете еще, – обнадеживали проигравших конкурс девчонок ее надменные глаза.
В строго назначенное Кириллом время, празднично разодетая Оля встретилась в условленном месте с Андреем Викторовичем. Седина на висках и скромная одежда подчеркивала его внешний вид. В нем чувствовалось ненаигранное благородство, духовный стержень которого основывался на его старомодных убеждениях. Олечка, немного сбитая с толку, в начале этой встречи даже заметно оробела. Простота манер быстро расположили ее к нему. Она воспрянула духом, и победив внутри себя неловкость, сразу же своими поразительными способностями постаралась накрепко околдовать этого очень приятного пожилого человека. Искренняя обоюдная симпатия, завязавшаяся меж ними, сплотила их сердца, и они через минуту простецкого общения, сошлись накрепко, будто давнишние приятели. Непринужденность в общении и полная душевная гармония, невзирая на огромную пропасть в возрасте, щедро давала пищу для разговора. Они на равных спорили и шутили, как очень и очень близкие люди. Не стесняясь, заразительно смеялись, обращая на себя внимание прохожих. Когда беспечно слоняться по городу им порядком надоело, уставшая парочка смело ввалилась в уютный ресторанчик, где за отдельным столиком основательно утолила голод и жажду. Довольные и сытые, потерявшие от душевной близости счет времени, незаметно для самих себя, оказались возле огромных стеклянных дверей дорогого отеля, в котором заботливый Кирилл заблаговременно снял для Олечки отдельную комнату. Тут же у бойких уличных торговцев Андрей Викторович купил огромный букет из красных роз и торжественно вручил его вдруг присмиревшей Олечке. И это было с его стороны очень и очень мило. На последних ступенях мраморной лестницы гостиницы, рядом с приосанившимся швейцаром, Андрей Викторович силой остановил Олю. Нежно поцеловал ее озябшую ручку и просто объявил ей свое давно созревшее решение:
