– Прошу всех встать, суд идет, – строго обратилась к залу секретарь и судья принялся зачитывать собравшемуся народу складно сочиненный минутой раньше в кулуарах совещательной комнаты окончательный текст судебного приговора.
Узкий проход между обшарпанных кресел делил всех присутствующих здесь граждан на две совершенно разные категории. Поэтому одни заискивающе всматривались в приятные черты лица арбитра и желали преступникам заслуженного наказания. Остальная же часть застывших на ногах людей, уткнувшись робким взором себе под ноги, уповала сейчас только на справедливое решение судебного дела.
Яркий свет мощных электрических ламп отлично высвечивал в притихшем зале скамью подсудимых. Подавленные и жалкие вслушивались они в статьи и параграфы Уголовного кодекса, стараясь понять их сущность. Момент истины приближался. Свобода решительно ускользала от них. Становилась недосягаемой, как кусочек искрящейся лазури заполуденного неба под розовой занавесью огромного окна, надежно отделенного от них сейчас железной решеткой.
– Суд признал виновными в совершенном преступлении… – на какой-то миг судья прервал свою речь, строго взглянул поверх очков на замершую публику и продолжил:
– Суд постановил назначить Попову Виктору Григорьевичу – десять лет, Степкину Владиславу Ивановичу шесть лет лишения свободы с обязательным отбыванием срока в исправительной колонии строгого режима.
Некоторое время в притихшем зале сохранялось гробовое спокойствие. Безудержный стон взорвал зловещую тишину. Все, словно по команде, пришло в движение. Новоиспеченных зэков дюжая стража вытолкала в двери особого выхода. Возле престарелой женщины, неестественно согнувшейся в кресле, суетились родственники, оказывая первую помощь.
– Так вам и надо, душегубы окаянные. Всю жизнь мальчишке испортили, – громко произнесла мама Ромы. Строгая мера наказания вряд ли смущала ее. Напротив, она радовалась свершившейся, наконец, справедливости.
После больничной койки Роман выглядел неважно. Переполненная любовью и нежностью мама, чувствовавшая в нем еще не долеченный недуг, крепко прижимала его к своей груди. Силой увлекая поскорей свое, еще не совсем выздоровевшее чадо, на свежий воздух улицы.
Яркое, по настоящему весеннее солнышко приударило жаром по белому покрывалу зимы. Талая вода веселым перезвоном капели потекла с крыш. Неожиданная оттепель разводила непролазную слякоть, доставляла неудобства. Но неуютные подворотни в темноте своей по-прежнему хранили лютый холод. Вечер обещал быть морозным.
