Мои губы сами расплылись в улыбке.
Только бесстрашная няня могла так говорить об отце, и он всегда
молча сносил её ворчание. Уж и не знаю почему, но мне иногда
казалось, что грозный Князь сам её побаивался, и порой меня так и
подмывало спросить, в чём же тут дело.
Внезапно вспомнился вчерашний кошмар
и неожиданное признание Али. Улыбка умерла на губах, и я сделал
всё, чтобы ни одной слезинки не пролилось из глаз. Потихоньку сел,
и, осушив поданную чашу воды, печально протянул:
«Няня, ты поможешь мне натянуть
доспехи?»
― Бог с тобой, Барри, у меня не
хватает сил удержать даже кувшин с вином, не то что эту проклятую
клетку, что придумал для тебя мой бывший муженёк.
Я грустно усмехнулся. Няня обожала
бранить нашего мага, когда-то в молодости успевшего ненадолго на
ней жениться. Но что-то у них не срослось, и они расстались,
оставшись при этом добрыми друзьями.
― Но благодаря этой, как ты говоришь,
клетке, я до сих пор жив, няня. Твой муж ― молодец, жаль,
что я так и не смог стать его учеником ― магии во мне, увы, нет ни
капли. А ведь так мечтал об этом. Кстати, как его здоровье?
Давненько я не навещал старого ворчуна…
Она побелела, её и без того
сморщенное личико, казалось, стало ещё меньше.
― Ты опоздал, Барри. Во время попытки
переворота он защищал твоего отца, и какому-то мерзавцу удалось
расколоть его старый плешивый череп, ― она закрыла голову
натруженными руками, оплетёнными выпуклыми венами, и тихо
заплакала, ― его похоронили вчера вместе с остальными защитниками,
всех предали огню, я даже оплакать старика не успела…
Я молча обнял сухонькое тело няни и
погладил её по седым волосам.
― Прости, что проспал, мне было так
плохо…
Она вытерла лицо рукавом и
кивнула.
― Не вини себя, малыш, знаю о твоей
потере. Переживаешь о маленьком Али? Такой был славный мальчик и
так искренне тебя любил.
От этих слов моё лицо
перекосило, и няня посмотрела на меня с испугом.
― Что не так?
Я взял себя в руки и снова её
обнял.
― Не обращай внимания, няня, всё в
порядке, ты права. Никак не могу его забыть: он был моим
единственным другом и помощником, ― я замолчал, чтобы нечаянно не
добавить: «А также отменным лжецом, который мог в любой момент
убить меня».
Но промолчал, склонив голову в знак
траура по погибшим.
Няня осторожно погладила меня по
плечу: