А он зачем-то вообще схватил меня за талию, потянул на себя, а
потом прижал ладонь к моему животу. Внутри заметно засосало от
магического воздействия, но поначалу я терпела, пока боль не стала
невыносимой и не вынудила меня дернуться.
— Ну-ка стой смирно, дрянь! — приказал он, как будто когтем
прошелся по барабанным перепонкам. — Я запустил в тебя чернь, чтобы
она выжгла твою способность к зачатию. Для твоего же блага, дорогая
невеста. Ах да, чуть не забыл, ты точно девственница? Я не могу
жениться на порченой девке.
— Что вы, сударь! — воскликнул снова отец. — Айса чиста как
дитя!
— Помолчал бы ты, папаша, — отрезал демон. — Будто я вас,
провинциалов, плохо знаю. Иногда родители всерьез удивляются, как у
их дочерей из подола внук вылезает, и все еще орут про чистоту. —
Он повернулся ко второму сопровождающему. — Проверь.
И сам начал задирать мне подол платья. Я, уже вообще ничего не
понимая, шарахнулась назад, попыталась вырвать ткань из его руки,
но демон с размаха ударил меня по лицу и заорал:
— Стой смирно, я тебе сказал! Тебя только родили, а воспитать
забыли?!
Такого позора я даже не представляла, хотя в уме успела
прокрутить что угодно — даже истязания на пыточном столе. Слезы
лились рекой, ногти впились в ладони. Отец резко отвернулся, мать
рассеянно пялилась вперед, как будто ее происходящее вообще не
касалось. Третий мужчина, чуть моложе остальных, наклонился и
беспардонно направил под задранный подол пальцы. Я заорала, уже
почти уверенная, что он собирается их запустить в меня, но он лишь
прижал их на секунду к краю шелкового чулка, выпрямился и
заверил:
— Невинна, господин. Ни один мужчина не касался ее там.
— Хорошо, знахарь, отойди теперь. — Зохар наконец-то отпустил
подол. Похлопал меня по щеке, говоря чуть мягче: — С этим нытьем
сделай что-нибудь, дорогая невеста, я не выношу истерик. Помогу
тебе с красотой, но такая магия не безгранична. Долгое время ты
будешь наливаться красками и, может, станешь немного милее. Надейся
на это. Ну же, радуйся!
Я уже ничего не отвечала, меня всю трясло, но хоть боль в животе
окончательно отпустила. Не смогу я так жить, не смогу, просто не
выдержу подобного… А он еще и притянул меня к себе, вцепившись
кривыми пальцами в подбородок, заставил наклониться, и поцеловал,
выдыхая мне в рот запах затхлости. Отпустил и оттолкнул, морщась от
моих содроганий. Меня же прикосновение его губ довело до тошнотных
спазмов, которые я едва пыталась удержать.