– Итак, вернемся к нашим
баранам, то бишь шкодникам, – сказала я, деликатно закусывая
крылышком. – Излагайте дело, уважаемые.
– А чего там излагать? –
охотно откликнулся Колот. – Сами же сказали: шкодит пакость
какая‑то в цехах.
– Ох шкодит… – горестно покачал
головой Бровыка.
– Котлы опрокидывает, –
начал перечислять Колот, загибая пальцы, – хмель рассыпает,
травы перемешивает, с кринок крышки срывает и мед подъедает…
– В сусло гадит… – некстати
ввернул Бровыка.
Я поперхнулась, расплескав пиво.
Колот услужливо похлопал меня по спине.
– Раньше не могли
сказать? – прохрипела я, с трудом отдышавшись. – И что,
прямо средь бела дня… в сусло?
– Да нет, токмо по ночам, –
поспешил с ответом Колот. – Днем в цехах людно, он, значит,
стесняется вредить и до сумерек выжидает…
– Так в чем проблема? –
рассмеялась я. – Оставляйте на ночь караульного!
Селяне разом замолкли,
потупились.
– Дык… это… пробовали…
оставлять‑то…
– Ну и? – поторопила я.
– Уж больно тяжко для нашего
брата…
– Караулить?!
– Караулить пиво да не отведать…
– горестно признался Бровыка.
Тут уж я посмеялась от души.
– Ну, если дело только за этим…
покараулю я ваши производственные площади одну ночку, так уж и
быть.
– Ларька! Еще пять
темного! – радостно заорал Колот, опасно клонясь влево.
Бровыка вовремя поймал его за плечо и усадил ровно. – Ох, вы у
нас прямо агромадную каменюку с души сняли, госпожа ведьма, потому
как нашему заводику крупный заказ королем даден, а мы с этим
шкодником ну никак в сроки уложиться не можем. Вы уж изловите его
или припугните как, лишь бы вредить перестал, а мы в долгу не
останемся.
– Ловлю на слове, –
заметила я, допивая «Шмеля». – Не люблю ходить в
кредиторах.
– «Герольд», – благоговейно
объявил Колот, когда взамен пустых кружек перед нами поставили
полные. – Темное крепкое пиво, все до капли идет за границу,
поставляем его аж в три государства. В столице такого пива иначе
как за валюту и не достанешь.
Мы звучно чокнулись, по деревянным
бокам кружек потекла пена. Мне все больше и больше нравилось это
уютное заведение, и даже картинки на стенах уже не казались такими
аляповатыми – наоборот, они преисполнились смысла, глубокого,
загадочного и непостижимого, как само состояние алкогольного
опьянения.
За «Герольдом» последовало «Пенное» и
«Застольное», за ними – «Целебное». После «Целебного» народу за
столиком заметно прибавилось, да и братья начали обращаться ко мне
почему‑то во множественном числе – «господа ведьмы».