— Всё равно каждый день пути приближает меня к ней. Когда-нибудь
да найдём.
— Или отдаляет. Может, мы уже миновали её юрту, и она уже
позади?
— Нет, — убеждённо ответил Хару, — я бы почувствовал. Мой сын
Ши́ма почувствовал бы.
Мэргэн пожал плечами. Чужак странный, но он испытывал к нему
какое-то расположение. Всё-таки нужно быть смелым человеком, чтобы
вот так отправиться в путь по степи, да ещё и с маленьким ребёнком.
Они же не кочевники, им здесь всё непривычно. При этом ни Хару, ни
Шима не доставляли никаких дополнительных хлопот. Чувствовалось,
что хоть в степи они и были пока новичками, - путешествовать им не
впервой. Ну и пусть едут, коли охота.
Мэргэн вновь приподнял полог кибитки. Теперь мальчики лежали
порознь, у одного из них шапка сползла с головы, открыв волосы.
— Нет, не перепутаем мы сыновей. Только посмотри на своего,
Хару! Никогда не видел таких волос!
И правда, шевелюра Шимы была весьма необычной. Среди всех
черноволосых степняков, островитян и жителей Империи его можно было
с лёгкостью узнать по чёрно-рыжим волосам. Хотя ниже затылка, ближе
к шее и на висках они начинали темнеть и становились такими же
чёрными, как и у остальных. Кроме того, на самой макушке, в
ярко-рыжей копне проглядывали ещё и белые пряди. Впрочем, когда
Шима надевал шапку, никто бы не смог отличить его от остальных
сверстников. Чертами он походил на отца, однако порой на его
детском лице проскальзывало нечто, чего Мэргэн никогда ни у кого не
видел, и объяснить не мог.
Какое-то время оба мужчины продолжали ехать рядом и говорить о
своих сыновьях. Наползала темнота. Холмы на западе стали намного
ближе, ещё час такой же езды, и караван будет на месте. Тучи с
севера казались не такими уж и страшными. Снегопад не становился
плотнее и даже ослаб. При этом ветер стал крепче. Понемногу
начинала мести позёмка. Мэргэн был вполне доволен. Вскоре они
доберутся до гряды холмов, укроются там, может быть, даже подыщут
хорошее местечко и пробудут несколько дней.
Порывы ветра усилились, он задувал теперь с востока. На западе
склоны казались темнее, чем окружающая степь, но кое-где на вершины
холмов пробивались снопы света от заходящего солнца. Светило,
казалось, зависло прямо над грядой. Оно озаряло окружающие тяжёлые
облака, окрашивая их в тёмно-золотой цвет, переходящий в
красный.