Он увидел её в отражении витрины. Совершенство – холодное и недосягаемое. Она стояла чуть в стороне, всего в нескольких метрах, рядом с остановкой. Свет экрана подсвечивал лицо мягким голубым отблеском, и её глаза быстро скользили по строкам текста. Казалось, она просчитывала ходы. Не читала – анализировала. Каждое движение – как шахматный жест, выверенный и точный.
Он слился с толпой, наблюдая. На неё смотрели. Мужчины – с вожделением, женщины – с неприязненным интересом. Она двигалась плавно: поправляла волосы, касалась ремешка сумки, задерживала пальцы на воротнике. Всё это выглядело случайно. Но в этих мелочах было слишком много точности. Слишком много контроля. Слишком много совершенства.
Вдруг она подняла глаза и встретилась взглядом с его отражением. Её зрачки были как старый тёмный лёд – глубокие, хрупкие, холодные. Она улыбнулась губами. Едва заметно, как будто узнала его. Хотя он был уверен – они никогда не встречались.
Она развернулась и ушла, оставив после себя странное ощущение: будто сцена была нереальной, как сон в стеклянной оправе. Он продолжал стоять перед витриной, глядя в пустое стекло. Отражение исчезло, но в воздухе всё ещё оставалась её улыбка. И этот взгляд. Непроницаемый.
Он снова посмотрел на себя. Лицо в отражении казалось чужим. Как у случайного прохожего, заглянувшего в витрину чужой жизни.
Он понял, что хочет увидеть её снова. Её улыбка выжгла в нём пустоту, которая теперь росла. Эту пустоту надо было заполнить. Ею.
Он решил начать охоту.
***
Он следил за ней каждый день.
Она двигалась по городу, как актриса на сцене, уверенная в себе, в свете, во внимании. Всё было точно, выверено – улыбки, повороты головы, жесты. Смех в нужных местах, лёгкий флирт, беспечная небрежность. Она играла роль, и публика аплодировала. Но в её глазах не было никого. Ни мужчин. Ни женщин. Ни мира. Только она сама. Центр. Суть.
Он наблюдал – из тени, из проёмов, из бликов окон. Он был режиссёром, наблюдающим за спектаклем, где актриса давно переписала сценарий. Но финал – за ним. Он решит, когда опустить занавес. И кого вычеркнуть из пьесы. И когда вывести зрителей. Оставить пустой зал.
Она была умна. Глубинно, многослойно, многомерно. И опасно красива. Слишком красива. Такой красотой, которая не требует внимания – оно просто приходит, как обязанность.
